— Я сожалею, — перебил ведущий, — но наше время истекло.
Орлов выключил телевизор и сказал:
— А прокурорский молодец! Большой молодец и умница. Попрут его из прокуратуры, надо не забыть забрать к себе… Задержали наемника — молодцы, так ведь и ежику ясно, что он ничего не знает и никуда не приведет.
— Если эксперты установят, что ручка — орудие убийства, а на ней его пальчики…
— Глупости, он заявит, что ручку нашел, что отравлено — не знал, и руби концы.
— Не скажи, Петр, не скажи.
За дверью раздались голоса, дверь дернули:
— Обедать ушел! А почему дверь заперта? И ключ изнутри торчит?
— Два лучших сыщика России, едрена корень! — Орлов добавил и другие слова, повернул ключ, распахнул дверь: — Какого черта?
В кабинет вошел министр.
Гуров расхаживал по кабинету госсекретаря и бесстрастно говорил:
— Час мне полоскал мозги министр. Теперь вы, господин госсекретарь, душу мотаете… А кто, разрешите спросить, будет преступников разыскивать?
— Лев Иванович, вы не понимаете.
— Я все отлично понимаю! — перебил Гуров. — Судя по вашему лицу и сцепленным рукам, встал вопрос о вашей отставке. — Он быстро взглянул на по-птичьи скособоченную голову госсекретаря и утвердительно кивнул: — И вы пригласили меня, чтобы президенту доложили, как вы прочистили мозги инициатору розыска. Я сейчас преступника допрашивать должен, а не по коврам чиновников расхаживать.
— Вы задержали? — Госсекретарь привстал и безвольно опустился в кресло.
— Мы задержали человека, которого послали убить меня, вашего покорного слугу. — Гуров поклонился.
— Значит, вы ухватили нить! — Лицо чиновника порозовело. — Это результат! Да, вы рисковали… Мы вас отметим!
— Тогда отметьте всех оперативников России. Хватит кашу по тарелке размазывать. Раз уж я к вам попал, надо, чтобы хоть какая-то польза была. Я вас в прошлый раз спрашивал, кто из кандидатов, кроме первых двух, имеет шансы на выборах?
— Никто.
— Ну, заболели они, допустим, корью и в одночасье померли. Ведь кого-то изберут?
Чиновник махнул вялой рукой:
— Ну, Бесковитый. Шут гороховый, но у него повадки фюрера. Тем более что к нему по совершенно непонятным причинам примкнула партия Сергея Сабурина. Эдакий холеный интеллигент и краснобай.
Гуров приехал на Петровку, зашел в кабинет Светлова и Вакурова:
— Как дела?
— Станислав у себя, работает с задержанным, думаю, пустое дело, — ответил Светлов.
— Извините, ребята, выйдите в коридорчик, — Гуров снял телефонную трубку и набрал номер полковника службы безопасности Гранина.
Трубку сняла секретарь, Гуров представился и тут же услышал спокойный, несколько ленивый голос:
— Здравствуйте, Лев Иванович. Я весь внимание.
— Здравствуйте, Иван Сергеевич. Новости по моей просьбе есть?
— К сожалению, есть, начали работать. Ну, я вам скажу, и нюх у вас.
— Нюх у собаки, у меня извилины, — усмехнулся Гуров. — Вот такое дело, Сергеич. — Он вздохнул и замолчал.
— Ну, раз я стал Сергеич, значит, дело дерьмовое. — Голос Гранина повеселел. — Выкладывай, Иваныч.
— Надо взять под полный контроль Сергея Сабурина, который в ВС у микрофона толчется.
Гранин молчал так долго, что Гуров не выдержал и спросил:
— Алло! Ты меня слышишь?
— Я тебя перевариваю, как удав, проглотивший кувалду. Конечно, бумажки у тебя ни одной, а твои извилины на большой стол не положишь. Меня уволят.
— Человек смертен.
— Пошляк. Наглец и провокатор.
— Все правильно. Но выслушать меня ты должен.
— Приезжай, — безнадежно ответил Гранин.
— У меня сложный допрос, так что ты приезжай. Я на Петровке.
Подполковник Крячко сидел, навалившись на стол, подперев голову, сонно смотрел на задержанного, который довольно складно рассказывал историю покупки им «Мерседеса», о своем предчувствии, что машина краденая, — уж больно дешева…
Перед Крячко лежали авторучка и заключение эксперта о том, что, вместо стержня, в пластмассовый цилиндр вставлена игла с цианидом и укол вызовет мгновенную смерть. Тут же лежало заключение дактилоскопии: на авторучке отпечатки пальцев задержанного — Савикова Юрия Викторовича. Имелась справка с перечнем судимостей Савикова.
Гуров сел сбоку от стола, просмотрел документы, взглянул на сонное лицо приятеля, отлично понимая, о чем тот думает. Изобличить Савикова и передать его следствию — дело плевое, но оперативникам нужен человек, который передал преступнику орудие убийства и отдал приказ, а это, судя по биографии задержанного, задача наисложнейшая. Савиков знает: суда и зоны не миновать, но если он пойдет в несознанку, то будет жить там, как большой человек, а расколется — зарежут, в лучшем случае сразу, могут резать медленно, кусочками.
— Все, начальники! — Савиков хлопнул в ладоши. — Все, как на духу, мамой клянусь! — Он вытер вспотевший лоб. — А теперь давайте врача. Я на игле живу, помру у вас, долго писать придется.
— Хорошо, Савиков, — ответил Крячко. — Сейчас вы получите врача, отдохнете в камере, и мы продолжим наши тары-бары.
— Какой Савиков? Моя фамилия…
— Молчать! — Крячко хлопнул ладонью по столу. — Вы в МУРе! Идите!
Когда задержанного увели, оперативники молча посмотрели друг на друга, синхронно вздохнули.
— Господин полковник, мы вытянули пустышку.
— Судя по всему, — согласился Гуров.
— Конечно, есть способ заставить его говорить…
— Станислав! — оборвал Гуров. — Мюллер, Ежов и Берия — все это уже было… У них разговаривали даже глухонемые. Давай думать, мы сыщики, черт побери, и нас женщины рожали, а не в навозе нашли.
— Думай. Ой! — Крячко безнадежно вздохнул. — Никакие посулы не соблазнят битого зека пойти в зону на страшную смерть. Он знает, какие серьезные люди его посылали. А может?..
— Не позорь имя, подполковник, — тихо, безлично произнес Гуров, взглянул на приятеля и отвернулся.
Крячко и не знал, что умеет краснеть, а тут почувствовал, как кровь прилила к щекам, а уши так даже защипало, словно в парной.
Дело в том, что наркомана, который на игле сидит, вынудить к признанию просто — достаточно не вызвать к нему врача. Через некоторое время наркоман начинает испытывать такие муки, что расскажет все, даже чего не знает.
— А он, между прочим, хотел тебя убить, — оправдываясь, сказал Крячко. — Я с тобой согласен, что слабину дал, просто для справки.
— Они в поисках золота паяльниками жгут, — усмехнулся Гуров. — Я не в упрек тебе, просто для справки. — И протянул открытую ладонь.
Крячко шлепнул по ней и спросил:
— Так что мы имеем с гуся? Только не говори мне про шкварки.
В дверь слегка стукнули, и вошел следователь прокуратуры. Выглядел он плохо, лицо набрякло и одновременно осунулось. Гойда попытался улыбнуться, даже пошутил:
— А, господа сыщики! Как обычно, плетете интриги?
— Естественно, господин следователь. — Гуров ненавязчиво подставил Гойде стул. — О чем думают оперативники? — И ткнул пальцем в Крячко.
— Как ловчее нарушить закон и не попасться! — сказал Крячко и хмыкнул в кулак. — Мы по сути своей преступники, и прокуратуре данный факт доподлинно известен.
— Известен, известен, — Гойда немного пришел в себя, открыл свой портфель, выудил из него тонкую папочку, положил на стол, взглянул на Гурова: — Ты подобный списочек составил?
Гуров открыл папочку, пробежал глазами по списку лиц, находившихся на территории резиденции спикера как в момент первого, так и во время второго убийства. Достал авторучку и дописал еще одно имя. Гойда повернул папку, пожал плечами:
— Ну, это полная чушь.
— А я от рождения чудаковатый.
В кабинет без стука вошел полковник Гранин.
— Прибыл. Здравствуйте, — чувствовалось, что он еле сдержал ругательство.
— Иван Сергеевич, главное, ни в чем себе не отказывайте. Материтесь. Плюньте на пол! Не сдерживайте себя, не жгите нервные клетки! — Гуров взял с подоконника стакан, раздавил его, выбросил осколки в корзину, слизнул с ладони кровь. — Вот и полегчало! Мы трупы не видели? Детишек, маньяками изувеченных, позабыли? Чего происходит-то? Рядом с главным болтуном России постреливают! Чего мы боимся? Дальше фронта не пошлют. Тебя, Игорь Федорович, — он ткнул пальцем в следователя, — уволят точно. Ты большой молодец, по ящику говорил как надо. Место для тебя уже есть, ждут, хоть завтра приходи. Ты, — Гуров по-блатному цыкнул зубом на Крячко, — и так голым задом на сковородке сидишь. Нас с вами, господин полковник, могут, конечно, попросить. — Он посмотрел на гэбиста и схватился за щеку. — Боже! Что мы будем делать? То же самое, только за совсем другие деньги. Один человек, порядочный между прочим, меня два года зовет…
